Архів новин
6 Березня 2015
Угольные реформы по-немецки. Медленно, но без социальных взрывов
Необходимость реформировать угледобывающую отрасль в Украине назрела уже давно.
Все прибыльные шахты уже давно переданы в частные руки. А те, что остались в государственной собственности – это преимущественно неэффективные, устаревшие предприятия, с истощенными месторождениями.
Как следствие – добыча украинского угля убыточна. Продажу угля "государственной" добычи фактически дотирует государство, покупая его в этих шахт дороже, чем продает потребителям. В течение 2009-2013 годов угольная отрасль получила из госбюджета около 60 млрд грн. Это способствует развитию коррупционных схем – нелегальный уголь с "копанок" попадает на рынок как субсидированный.
В Украине на начало 2014 года работало 260 тыс. шахтеров, именно поэтому ни одно правительство не осмеливалось как-либо решить эту проблему. Однако сейчас украинская экономика переживает сложные времена, дальнейшее субсидирование угледобычи – под угрозой, но отрасль необходимо реформировать.
Любые шаги в этом направлении сразу же вызывают значительное социальное напряжение. В частности, сейчас из-за намерения правительства закрыть нерентабельные шахты, а остальные – приватизировать, бастуют волынские шахтеры.
Проблема неэффективной угледобычи не является сугубо украинской, в подобной ситуации оказывались и некоторые европейские страны.
В частности, начало года обозначилось забастовками шахтеров в Польше. По оценкам чиновников, у государства больше нет ресурсов для поддержания угольной отрасли и необходимо закрыть четыре шахты, а это означает увольнение по меньшей мере 3 тыс. горняков.
По итогам длительных переговоров и накануне выборов польские чиновники, правда, поступились своими требованиями и в соответствии с достигнутыми 18 января договоренностями пока что никого не будут увольнять, пересмотрят нормы оплаты труда и обещают сделать процесс реструктуризации более длительным.
Опыт стран ЕС показывает, что процесс реструктуризации – это социально болезненный и длительный проект, который продлится как минимум несколько десятилетий.
Один из самых ярких примеров государственной стратегии модернизации угольной отрасли – Германия.
С 1969 года 27 угольных предприятий были объединены в государственную компанию Ruhrkohle AG. Она распределяла дотации для нерентабельных шахт и обеспечивала сбыт угля.
Государственная угольная компания заключала долгосрочные контракты с предприятиями тепловой электрогенерации и металлургами. Этому способствовали законодательные нормы – треть производимой энергии должна была приходиться на уголь. Но самое важное, что разницу в ценах между себестоимостью угля и его рыночной ценой покрывало государство.
Для этого даже существовали два специальных сбора: Kokskohlhilfe – для субсидирования продаж коксующегося угля металлургам и Kohlenpfennig ("угольная копейка") – для субсидирования сбыта энергетического угля. "Копейку" оплачивали непосредственно конечные потребители электроэнергии, соответствующий пункт даже был в счетах за коммунальные услуги.
Это дополнительно увеличивало стоимость угля на 4,5%. Но потребители были согласны платить эти деньги ради социального согласия.
Как видим, ситуация достаточно похожа на недавнюю украинскую. Это имело положительное эффект – в 1970-х в горнодобывающей отрасли почти не было безработных.
Но со временем спрос на уголь снижался, а вслед за ним падали объемы добычи и количество рабочих мест.
Правительство ФРГ начало реструктуризацию отрасли в конце 1980-х. Несмотря на протесты, ему пришлось закрывать наиболее нерентабельные шахты.
В конце 1991 года с участием профсоюзов была подписана "Угольная концепция-2005", которая предусматривала заключение долгосрочных контрактов на сбыт 50 млн т угля, но в обмен на это количество шахт сокращалось с 26 до 17, а численность занятых – со 130 тыс. до 90 тыс.
Действие данного соглашения завершилась в 1995 году. На внутреннем рынке появился импортный уголь, объем дотаций падал, число уволенных росло. Параллельно Конституционный суд признал "угольную копейку" незаконной.
Чтобы компенсировать потерю рабочих мест, государство гарантировало горнякам в возрасте 55-60 лет выплаты до достижения пенсионного возраста в обмен на добровольное увольнение.
Размер такой досрочной пенсии мог достигать 90% шахтерской зарплаты, поэтому это было довольно привлекательное предложение для шахтеров. Соответственно, при сокращении штата первыми увольняли шахтеров старше 50 лет – чтобы вместо них к труду приступали младшие коллеги, и новых работников брать не приходилось.
Учитывая, что новых горняков было немного, число шахтеров сокращалось "естественным" путем.
Впрочем, к середине 1990-х этот ресурс оптимизации был исчерпан, средний возраст уволенных снизился и программы поощрения увольнений немолодых работников утратили смысл.
Тогда немецкое правительство ввело новый набор мер – были созданы курсы по переквалификации, благодаря которым около половины уволенных шахтеров находили новую работу.
Еще одним направлением реформ было введение схем "сокращенного дня": для содержания штата шахты с разрешения профсоюзов сокращали рабочее время и пропорционально снижали оплату труда.
Эти программы оказывали значительно меньший эффект, чем поддержка досрочного выхода на пенсию. Именно поэтому реструктуризация угольной отрасли в Германии продолжается и поныне.
Однако, несмотря на медленные темпы этой реформы, государство смогло избежать резких изменений и массовых увольнений, которые могли бы дестабилизировать ситуацию на рынке труда.
Этот опыт должен быть учтен Киевом. Он доказывает, что наиболее эффективными являются программы добровольного увольнения и досрочного выхода на пенсию для шахтеров.
Именно поэтому субсидирование отрасли должно быть заменено социальной поддержкой шахтеров, а также инвестированием в их адаптацию к новым экономическим условиям и вызовам.
Все прибыльные шахты уже давно переданы в частные руки. А те, что остались в государственной собственности – это преимущественно неэффективные, устаревшие предприятия, с истощенными месторождениями.
Как следствие – добыча украинского угля убыточна. Продажу угля "государственной" добычи фактически дотирует государство, покупая его в этих шахт дороже, чем продает потребителям. В течение 2009-2013 годов угольная отрасль получила из госбюджета около 60 млрд грн. Это способствует развитию коррупционных схем – нелегальный уголь с "копанок" попадает на рынок как субсидированный.
В Украине на начало 2014 года работало 260 тыс. шахтеров, именно поэтому ни одно правительство не осмеливалось как-либо решить эту проблему. Однако сейчас украинская экономика переживает сложные времена, дальнейшее субсидирование угледобычи – под угрозой, но отрасль необходимо реформировать.
Любые шаги в этом направлении сразу же вызывают значительное социальное напряжение. В частности, сейчас из-за намерения правительства закрыть нерентабельные шахты, а остальные – приватизировать, бастуют волынские шахтеры.
Проблема неэффективной угледобычи не является сугубо украинской, в подобной ситуации оказывались и некоторые европейские страны.
В частности, начало года обозначилось забастовками шахтеров в Польше. По оценкам чиновников, у государства больше нет ресурсов для поддержания угольной отрасли и необходимо закрыть четыре шахты, а это означает увольнение по меньшей мере 3 тыс. горняков.
По итогам длительных переговоров и накануне выборов польские чиновники, правда, поступились своими требованиями и в соответствии с достигнутыми 18 января договоренностями пока что никого не будут увольнять, пересмотрят нормы оплаты труда и обещают сделать процесс реструктуризации более длительным.
Опыт стран ЕС показывает, что процесс реструктуризации – это социально болезненный и длительный проект, который продлится как минимум несколько десятилетий.
Один из самых ярких примеров государственной стратегии модернизации угольной отрасли – Германия.
С 1969 года 27 угольных предприятий были объединены в государственную компанию Ruhrkohle AG. Она распределяла дотации для нерентабельных шахт и обеспечивала сбыт угля.
Государственная угольная компания заключала долгосрочные контракты с предприятиями тепловой электрогенерации и металлургами. Этому способствовали законодательные нормы – треть производимой энергии должна была приходиться на уголь. Но самое важное, что разницу в ценах между себестоимостью угля и его рыночной ценой покрывало государство.
Для этого даже существовали два специальных сбора: Kokskohlhilfe – для субсидирования продаж коксующегося угля металлургам и Kohlenpfennig ("угольная копейка") – для субсидирования сбыта энергетического угля. "Копейку" оплачивали непосредственно конечные потребители электроэнергии, соответствующий пункт даже был в счетах за коммунальные услуги.
Это дополнительно увеличивало стоимость угля на 4,5%. Но потребители были согласны платить эти деньги ради социального согласия.
Как видим, ситуация достаточно похожа на недавнюю украинскую. Это имело положительное эффект – в 1970-х в горнодобывающей отрасли почти не было безработных.
Но со временем спрос на уголь снижался, а вслед за ним падали объемы добычи и количество рабочих мест.
Правительство ФРГ начало реструктуризацию отрасли в конце 1980-х. Несмотря на протесты, ему пришлось закрывать наиболее нерентабельные шахты.
В конце 1991 года с участием профсоюзов была подписана "Угольная концепция-2005", которая предусматривала заключение долгосрочных контрактов на сбыт 50 млн т угля, но в обмен на это количество шахт сокращалось с 26 до 17, а численность занятых – со 130 тыс. до 90 тыс.
Действие данного соглашения завершилась в 1995 году. На внутреннем рынке появился импортный уголь, объем дотаций падал, число уволенных росло. Параллельно Конституционный суд признал "угольную копейку" незаконной.
Чтобы компенсировать потерю рабочих мест, государство гарантировало горнякам в возрасте 55-60 лет выплаты до достижения пенсионного возраста в обмен на добровольное увольнение.
Размер такой досрочной пенсии мог достигать 90% шахтерской зарплаты, поэтому это было довольно привлекательное предложение для шахтеров. Соответственно, при сокращении штата первыми увольняли шахтеров старше 50 лет – чтобы вместо них к труду приступали младшие коллеги, и новых работников брать не приходилось.
Учитывая, что новых горняков было немного, число шахтеров сокращалось "естественным" путем.
Впрочем, к середине 1990-х этот ресурс оптимизации был исчерпан, средний возраст уволенных снизился и программы поощрения увольнений немолодых работников утратили смысл.
Тогда немецкое правительство ввело новый набор мер – были созданы курсы по переквалификации, благодаря которым около половины уволенных шахтеров находили новую работу.
Еще одним направлением реформ было введение схем "сокращенного дня": для содержания штата шахты с разрешения профсоюзов сокращали рабочее время и пропорционально снижали оплату труда.
Эти программы оказывали значительно меньший эффект, чем поддержка досрочного выхода на пенсию. Именно поэтому реструктуризация угольной отрасли в Германии продолжается и поныне.
Однако, несмотря на медленные темпы этой реформы, государство смогло избежать резких изменений и массовых увольнений, которые могли бы дестабилизировать ситуацию на рынке труда.
Этот опыт должен быть учтен Киевом. Он доказывает, что наиболее эффективными являются программы добровольного увольнения и досрочного выхода на пенсию для шахтеров.
Именно поэтому субсидирование отрасли должно быть заменено социальной поддержкой шахтеров, а также инвестированием в их адаптацию к новым экономическим условиям и вызовам.
